Лицею прокричав "ура"... (рассказывает Юрий Левитанский) | | Эта строчка взята из стихотворения Александра Сергеевича Пушкина, написанного им 19 октября 1928 года, в очередную годовщину Царскосельского лицея. | Минуло сто семьдесят лет! Сколько трагических для страны событий вместило в себя это время. Но что-то по-прежнему влечет нас к этой дате. И сегодня - среди разрухи, ожесточения, уныния - сердцем откликаемся на слова-символы: Царское село, лицей, 19 октября...
Еще в 1991 году мне довелось говорить о власти над нами этой даты с поэтом Юрием Левитанским. Что, конечно же, не было случайностью: закончивший в свое время Институт философии, литературы, истории (ИФЛИ для многих по праву ассоциируется с пушкинским лицеем), прошедший Отечественную войну, он тонко чувствовал единение людей и много прекрасных стихотворений посвятил дружбе. Радовавшийся наступлению демократии, он крайне тяжело переживал ее кошмарные зигзаги: рост преступности, обнищание народа, войну в Чечне. И сердце в конце концов не выдержало этой боли... И вот теперь я листаю страницы блокнота с этой последней с ним беседой и думаю о прозорливости поэта: еще до октября 93-го, до чеченских событий и, конечно, задолго до нынешнего финансового обвала-обмана он чувствовал тупик нынешнего пути, коли тот не отмечен на все времена воспетыми Пушкиным порядочностью, честью, дружеством.
...Что такое Царскосельский лицей для нас? Он - воплощение общечеловеческих ценностей, трагически утраченных в какое-то время. Мы прожили жизнь в обществе, в котором нравственные идеи оказались потопленными в фальши и лжи. Вот понятие дружбы. Казалось бы, оно очень индивидуально и не зависит от общества, от системы: я - хороший друг, ты - плохой. Или наоборот. Ан нет. В нашем обществе и дружба подверглась тяжелейшим испытаниям. Возьмите святое фронтовое братство. Да, на войне так и было: там люди связаны кровью, жизнью, смертью... Но уже через год-два после войны обнаружилась вопиющая несправедливость. И в отношении победителей: их как-то затерли в тень люди, которые не воевали, а были в тылу - учились, руководили, а значит, более преуспели и диктовали свои условия. Но главное -- в отношении тех солдат и офицеров, которые часто не по своей вине попали в фашистский плен. Их страна просто предала, бросила на произвол судьбы, а потом еще и казнила за это - многие после войны оказались уже в наших лагерях. Какое уж тут братство?! Десятилетиями росшие в атмосфере лжи и страха, наши люди с готовностью кричали «ату» и попавшему в плен, и «врагу народа», и позднее - диссиденту. Так коверкались понятия порядочности, чести, товарищества - самых что ни на есть лицейских слов. Чтобы они вновь засверкали в своей первозданной чистоте, понадобятся годы и годы. Причем без осознания по-настоящему, что же произошло в нашем обществе, без осуждения тех, кто привел богатейшую страну в жалкое состояние, без покаяния, наконец, ничего не получится. На нечестности ничего не может быть воспитано. Любому незашоренному человеку это понятно.
... Когда говорят о духе товарищества, царившем в Царскосельском лицее, многим обязательно вспоминается наша «оттепель», когда вдруг так громко прозвучали идеи дружества. Особенно сильно сказано у Окуджавы: «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть по одиночке»... все-таки я не придавал бы самодовлеющего значения той вспышке «дружества» в 60-ые. В конце концов любое человеческое проявление высвечивают личности. Имя Пушкина «освятило» лицей: без него он остался бы для историков узким кругом талантливых молодых людей - не более. А что говорил Пушкин ? «Пока свободою горим, пока сердца для чести живы, мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы»... Пока! Это бывает только в молодости... И в середине нашего века именно совпадение молодости «шестидесятников» и короткой возможности высказать идею забрезжившей свободы, сделали многое. А потом наступили 70-е и 80-е, и мы знаем, что одни из них - наиболее радикальные -- ушли в диссиденты, другие с возрастом бросили «игры в свободу», а третьи и вовсе эволюционизировали в иную сторону.
... Братство, отзывчивость, дружба - ценности любого времени. Главное: во имя чего? В нашей стране эти слова не сходили со страниц газет, плакатов, стендов. И вместе с тем они были опошлены бесконечно. Примеров сколько угодно. Да целая афганская война, на которой погибло столько наших мальчиков. А кричали: во имя дружбы! братства! интернационализма! Но они не только гибли, они убивали... Трудно об этом говорить, но это так.
Конечно, в людях нелегко умертвить идею товарищества. Ниточка тянулась. Но условия, согласитесь, были крайне неблагоприятные. Донос, как средство, а часто - цель жизни, этого разве не было?! Возможно, мы и дожили до времени, когда общество, государство стало выдвигать идеи честные и справедливые? Конечно, большое количество людей откликнется на них, но не так: объявили сегодня - и все стали братьями. Для всего нужно время. А мы опять спешим. В дни августовского путча я слушал «Свободу», единственное, что тогда было доступно, и плакал. Кого не тронет такое! Но потом я узнал: у Белого дома - лишь горсточка москвичей, а 40 процентов людей по стране поддержали... путчистов... Но вспомните, в 1968 году вставших за свободу было десять. Идет брожение. Когда не полпроцента будет под знаменем свободы, а пятьдесят, тогда можно говорить о кардинальных переменах в обществе. Обольщаться не нужно, да и опасно. Мы еще плохие. Народ несчастен, достоин сочувствия, но увы, он консервативен. И руководители таковы же. А сейчас другие люди должны быть! Беда только, что их негде взять. Такой среды, пестующей вольнодумцев, как лицей, в стране даже в последние годы не случилось.
... Однообразие даже прекрасной идеи - пагуба. Мы все время - по привычке, что ли? -- хотим найти какую-то генеральную идею, подходящую для всех. Не надо! Лицейский дух - роскошный, великолепный, замечательный дух -- во все времена присущ может быть все-таки немногим. И трудно представить, чтобы целое общество было пронизано только им. Мы это уже проходили: вот вам одна хорошая идея - и все пойдем туда... Но в нормальном обществе должно быть множество идей. Какие-то из них могут мне или вам не понравиться. И что же? Если они только не зовут к насилию и розни - пусть! В каком-то смысле все в нашем обществе начинается сначала. Нам надо, наконец, понять: есть законы, которые выше идеологий и партий. И все в мире движутся по этим законам - только одни быстрее, другие медленнее. Лет через полсотни и в нашем обществе разность идей станет привычной. Но и тогда, возможно, звездочка пушкинского лицея, пушкинского торжества будет возвышаться над всем. В ней энергия человеческого гения - она не может исчезнуть... | |
ВАШИ КОММЕНТАРИИ
Колонка редактора